Время перемен — всегда сложное для одних и выгодное для других. Когда в 1980-е в СССР принялись менять социализм на капитализм, вылезло немало любителей половить рыбку в мутной воде. Но были и те, кто, умело приспособившись к новым условиям, вполне честно зарабатывал баснословные на фоне всеобщей уравниловки деньги.
Как, например, Артем Тарасов — первый официально признанный советский миллионер. Впрочем, каким бы безупречным он ни казался на фоне будущих воротил, это не спасло его от общественного порицания, да и безбедную жизнь потомству он обеспечить не сумел.По воспоминаниям знакомых, Тарасов мог стать типичным комсомольским работником того времени — ушлым, но в пределах уголовного законодательства. А потом сделал бы карьеру по партийной линии, если бы не грянула перестройка.
В 1988 году в стране прозвучал один из первых звоночков рыночной экономики — был принят закон «О кооперации в СССР». Он разрешал предпринимательскую деятельность с созданием юридического лица, безналичным счетом и тому подобными абсолютно капиталистическими атрибутами. Тогда к Тарасову, который работал главным инженером Управления капитального строительства Моссовета, пришел приятель, занимавшийся спекуляцией импортной видеотехникой. «Пришел и с порога начал орать буквально: “Артем, ты себе не представляешь! Нам разрешили иметь печать! Если у нас будет печать, мы станем миллионерами!” Я тогда не понял, о чем он. “Ну как, — стал объяснять он, — легально украсть денег разрешили, ты понимаешь?!» — рассказывал Тарасов в одном из интервью.
Они открыли бюро знакомств при мастерской бытовой техники — тогда закон позволял вести бизнес только при уже действующем предприятии. Назвали свою контору не мудрствуя лукаво — «Прогресс». Дали объявление в газету, и в первые пять дней к ним обратились около 5 тысяч человек, каждый из которых заплатил 25 еще тех, полновесных советских рублей. Таким образом, кооператив со штатом в 12 сотрудников заработал больше 100 тысяч рублей, когда средняя зарплата в стране была порядка 200 рублей.
На шестой день их закрыли, заподозрив в мошенничестве, а именно в помощи приезжим в заключении фиктивных браков ради московской прописки. Компаньон Тарасова уехал в Среднюю Азию, а Артему пришлось вернуть деньги клиентам за не оказанные услуги. И только хорошие связи спасли его от более серьезных последствий.
Следующий кооператив, открытый Артемом Тарасовым, назывался столь же непритязательно — «Техника», и занимался поначалу ремонтом импортной электроники. Затем по предложению гостей с Кавказа и в сотрудничестве с ними Тарасов начал продавать программное обеспечение. Так в СССР появился первый текстовый редактор «Лексикон», а его создатель, программист Евгений Веселов заработал на нем первые существенные деньги — 35 тысяч рублей. Дело поставили на поток, Тарасов нанял еще программистов, и так получил свой первый миллион.
Но широкой общественности об этом не было известно. Пока в верхах, озадачившись «черным обналом», как это назвали бы сейчас, не закрутили гайки, установив для предприятий лимит наличных средств в 100 рублей в день — «на канцелярию». Тогда Тарасов, проконсультировавшись с юристами, нашел лазейку. Он стал выписывать себе и другим сотрудникам по миллиону рублей зарплаты, по факту оставляя эти деньги в обороте. Его заместитель Анатолий Писаренко, который оставался членом партии, честно платил со своего гигантского жалования взносы. Когда секретарь ячейки увидел 90 тысяч, принесенных Писаренко, то сначала обомлел, а потом немедленно просигнализировал куда следует.
О «Технике» и его главе рассказали по ТВ, информация дошла до генсека. «Капитализм у нас развели! Не получится!» — возмутился Михаил Горбачев, и в кооператив прислали проверку. Она продолжалась несколько месяцев, и все это время деятельность «Техники» была парализована. Никаких нарушений не нашли, но когда ревизоры отстали, возобновить работу Тарасову уже не удалось — на нем висели огромные долги. И тут он совершил то, что никто до него не делал — подал в суд на государство и выиграл 100 миллионов рублей. Но не обогатился ими, а стал на законных основаниях переадресовывать все претензии кредиторов и контрагентов в Минфин СССР.
Между тем перемены в стране усиливались лавинообразно и в конечном счете ее не стало. Наступили иные времена, в которых предприимчивому, но честному Тарасову места не нашлось. «Кооперация как таковая исчезла в 1991–1992 году. Никому она была не нужна», — вспоминал он в одном из интервью.
Последние годы он прожил практически затворником, умер в 2017 году от пневмонии, которую пытался лечить самостоятельно. У него осталась бывшая гражданская жена Елена и внебрачный сын Филипп. Никакого баснословного состояния от Тарасова они не унаследовали.
(По материалам сайта hi-tech.mail.ru)
Свежие комментарии